Но к Эдит во Флориду они все равно полетят. Это он решил твердо. Так хочется повидаться с сестренкой!

Эдит, хотя и не была рослой, но рано сформировалась и фигуру имела великолепную. Ее волосы цвета мыши, как и у Джорджа, не казались безобразными. Напротив, слегка вьющиеся, они прекрасно оттеняли фарфоровую белизну лица с голубыми прожилками и придавали всему ее облику какую-то мягкость. Грудь у Эдит была пышная, тоже, с голубыми прожилками. Исполненные чувственности чудесные серые глаза с тяжелыми веками, небольшой рот — настоящий розовый бутон, розовые щеки с нежной, шелковистой кожей. Мать люто ненавидела свою родную дочь.

Однажды Эдит исчезла. Только Джордж знал, что она сбежала в Брайтон с коммивояжером. Ремнем мать выбила у Джорджа признание, и он выдал несчастную Эдит. Нетрудно себе представить весь ужас ее положения, когда Нэнси неожиданно объявилась в брайтонской гостинице «Шангри-Ла» и, как всегда, одержала победу. Коммивояжер бросил Эдит, как только узнал о ее беременности.

Какой же ценой пришлось за все заплатить бедняжке! Как издевалась над ней мать! Для Нэнси было истинным наслаждением постоянно терзать Эдит. При этом она не уставала клясться всем и каждому, что обожает своих детей!

Эдит не выглядела цветущей, как это обычно бывает с беременными женщинами, а скорее походила на тень или выжатый лимон.

Когда у Эдит начались схватки, мать заперлась с ней в спальне — якобы для того, чтобы помогать. Но Джордж, сидя в соседней комнате, слышал все!

— Ребенок, Эдит, — не умолкал обличающий голос матери, — является в мир через муки, особенно если это ублюдок!

Тринадцатилетний Джордж с трудом сдерживался. Ему хотелось ворваться в комнату и врезать Нэнси кулаком по физиономии так, чтобы она рухнула на пол. Стоны и вопли сестры разрывали его сердце на части! Он просидел так всю ночь и весь следующий день, пока не услыхал писк, похожий на мяуканье котенка, и тогда понял, что, несмотря на все муки, ребенок благополучно появился на свет.

Эдит обожала малыша! Она привязалась к нему всем сердцем, не подозревая, что ее ждет. Мать как будто угомонилась, и Эдит надеялась в глубине души, что Нэнси, возможно, даже питает какие-то чувства к младенцу, раз уж он все равно появился на свет. Как страшно заблуждалась Эдит! Через два месяца после рождения мальчика в дом явились две женщины из агентства по усыновлению детей. Одна — настоящий гренадер с голубыми, холодно поблескивающими глазами, в шляпке, украшенной вишенками, вторая — ростом пониже и будто бы подобрее, с большой серой папкой, зажатой под мышкой. Эдит стала перед матерью на колени, но, как ни кричала, как ни молила, все было напрасно. Мать, видимо, наслаждалась этим страшным спектаклем.

Кончилось тем, что женщина-гренадер с вишнями на шляпке вырвала у Эдит плачущего младенца и стала быстро спускаться по лестнице. Эдит цеплялась за ее ноги, а потом упала и долго не могла подняться. Так и унесли сына Эдит из дому и из ее жизни, навеки разбив ей сердце. Утром Джордж видел, как Нэнси буквально влила в рот Эдит чашку холодного чая с изрядной дозой эпсомской соли, чтобы у дочери пропало молоко. С того дня Джордж окончательно возненавидел Нэнси. Через несколько лет Эдит вышла замуж за Джосса. Он был намного старше ее и скорее годился Нэнси в мужья. Но Джордж был рад за сестру. Как ни старалась Нэнси помешать этому браку, рассказав Джоссу во всех подробностях, как и остальным мужчинам, проявлявшим к Эдит интерес, о ее незаконнорожденном ребенке, Джосс с улыбкой заявил, что ничто не помешает ему жениться на Эдит. Уже за одно это Джордж полюбил Джосса!

Да, непременно надо повидаться с Эдит! Даже если на это уйдет вся его компенсация, вся, до последнего пенса. Ему уже пятьдесят один, а Эдит пятьдесят пять. Непременно надо повидаться, а то можно и не успеть.

Он допил свой остывший кофе, мысленно поблагодарив Илэйн за то, что она подлила туда виски.

Живет сейчас, должно быть, где-нибудь человек тридцати восьми лет от роду, скорее всего, отец семейства, и из-за своей проклятой бабушки, у которой мозги набекрень, не знает и никогда не узнает, какой доброй и нежной была женщина, давшая ему жизнь!

Джордж тщательно вымыл чашку и блюдце, поставил на сушилку. Затем вернулся в гостиную и стал вместе с Илэйн смотреть фильм. Однако мысли об Эдит весь вечер не покидали его.

Без четверти шесть Кэйт села в машину, включила обогреватель и стала делать на листке бумаги пометки. С девяти утра, без всякого перерыва, она вела опрос и сейчас была в полном изнеможении. Последний из опрашиваемых, мистер Лайам Гроувс, не проявил особого восторга по поводу того, что ему надо отвечать на вопросы полицейского, да еще на второй день Рождества, несмотря на обещание Кэйт не вызывать его на допрос в полицейский участок. Он посоветовал ей убираться прочь и не забывать библейской заповеди: «Плодитесь и размножайтесь!» — в выражениях весьма недвусмысленных и отнюдь не библейских.

Сделав все необходимые заметки, Кэйт пробежала глазами список подозреваемых: Питер Бардез, Джоффри Картер, Джон Крэнмер и еще полсотни с лишним фамилий! На сегодня, пожалуй, хватит.

Отложив папку, Кэйт тронула машину с места. Маленький «фиат» резво покатил по дороге, и Кэйт включила приемник. «Я видела, как мама целовалась с Санта-Клаусом», — пела певица, и Кэйт, нахмурившись, выключила радио: в этом году у нее было далеко не рождественское настроение. Придется подождать до следующего.

Дэн повез Лиззи и Эвелин на рождественскую пантомиму, таким образом, у Кэйт оказалось свободное время, чтобы в этот праздничный день заняться работой. Она вцепилась руками в руль так, что побелели костяшки пальцев, рассеянно скользя взглядом по окнам домов, где весело сияли огнями елки, а с потолка свисали гирлянды. За одним из них, наевшись до отвала рождественских яств, сидит у камина «Потрошитель из Грэнтли». А рядом с ним его дети. Такое вполне может быть! Его жена нет-нет да и вспомнит о страшных убийствах, совершенно не подозревая, что их совершил ее муж, с которым она живет уже многие годы.

Кэйт хотелось сейчас очутиться где угодно, только не в Грэнтли. На пантомиме. Хотелось шутить и смеяться, кричать актрисе на сцене что-нибудь вроде: «У вас за спиной» или: «Ой, нет, не надо!». Да. Где угодно, только не в Грэнтли.

Дэн из кожи вон лез, чтобы как-то вписаться в их жизнь, и ей это нравилось. Хоть единственный раз на Рождество ей не придется чувствовать себя виноватой из-за того, что Лиззи дома одна, только с бабушкой. Что и говорить! Эвелин — замечательная женщина, она обожает внучку. Но ведь сама она слишком мало времени уделяет дочери, и из-за этого ее часто мучит совесть. Смешно, право! Будь она мужчиной, подобные мысли никогда не пришли бы ей в голову. Но ей, как женщине, всегда приходилось балансировать между служебным и материнским долгом. Единственное утешение, что Лиззи все понимает, благослови ее Боже!

Она понимала, что работа Кэйт не только обеспечивает им приличное существование, но и приносит пользу обществу. Опаздывая на очередное школьное мероприятие, Кэйт буквально врывалась в школу, и сопровождавший ее шофер не знал, куда деваться от смущения, когда ребята им строили рожи и недовольно морщились. Но Кэйт была уверена, что Лиззи довольна, потому что мать все-таки пришла, и понимала, что ее репутация полицейского инспектора от этого нисколько не пострадает. Скорее наоборот: офицеры из Центрального отдела расследований ее просто обожали. Правда, те, кто постарше.